Жил да был в одном царстве царь батюшка.
Жил привольно, вольготно, в достатке он.
И имел он сына-царевича,
хоть и молод тот был, да умом пытлив.
Как-то раз вздумалось сыну-царевичу
отыскать на земле Правду-истину.
Посмотрел вокруг, оглянулся
да сходил и вернулся обратно он.
Не сыскать в родном царстве истины .
И решил царевич отправиться
за тридевять земель- в страны дальние,
авось и найдет там он истину.
Царь подумал денек, покручинился,
и пустил сына в дальние странствия,
снарядил его щедро по-царски он:
в сопровождение дал лучших он витязей,
пятьдесят молодцов-дружинников.
Денег дал, самоцветов да жемчуга,
да явств всяких-дорога-то дальняя.
Чуть свет-не заря в путь отправился,
царевич со своею дружиною.
В края южные, края теплые,
да и правили там батюшки родственники.
А при выезде из столицы-то,
при дороге рос дуб, древний-старенький .
А у дуба того трехсотлетнего,
стоял нищий старик, прося милостыню.
Тут дружинник лихой, да норовистый
отогнать попрошайку хотел было,
да царевич велел не усердствовать.
И достал сын царев суму кожаную
и отсыпал он нищему золота .
Поднял очи свои, ясно-синие,
старый нищий на доброго молодца.
-Добр, щедр да отзывчив, ты, молодец
получи же и ты дар ответный мой.
И достав старик из котомочки,
хлебец малый вручает царевичу.
Принял дар тот, в руках покрутил его,
и на нищего глянул сурово,
да спросил пытливо, с досадою:
-И на что мне хлебец твой, поведай-ка?
Вижу что несвеж он, заплесневел.
Да и нет нужды мне в явствах-то:
их довольно с собой дал мне батюшка…
-Об одном я молю, не выбрасывай
дар ты мой, царевич, поверь ты мне
- взмолился вдруг нищий в три голоса,
-положи в суму свою тесную,
авось пригодится когда-нибудь.
Пожал молча плечами сын царский,
однако просьбу нищего выполнил,
положил хлебец в суму кожаную,
да дальше в дорогу отправился.
Покачали главами дружинники,
один, тот, что позлее, вдруг спешился,
кнутом напоследок попотчевать,
старика за дерзость задумал он.
Но исчез старик, как и не было,
и следов на тропе не осталось.
Добирался царевич с неделюшку,
до страны ближайшей где царствовал,
брат отца, что был ему дядькою.
Поселился во дворце он у дядюшки,
и стал жить себе припеваючи.
«Знать, в достатке и роскоши истина-то»
-подумал царевич, играючи.
Не прошло, между тем, и зимы одной,
как покой наскучил царевичу ,
приказал собираться в дороженьку.
Прибыл он в земли досель незнакомые.
Решил деньги, что батюшкой дарены,
в оборот пустить, да чтоб с прибылью.
«Мож, в азарте, да в денежной прибыли
Мне истина и обнаружится»
- порешил царевич, задумавшись.
Ан и нет, хоть явилась удача ему
на первых порах, да покинула
через месяц-другой его, подлая.
Промотал царевич все денежки.
жемчуга самоцветы ж не тронул он.
Тут в гульбу потянуло царевича
Лихую с блудом, безоглядную.
«Авось, в женщинах кроется истина-то»
- во хмелю-тумане подумал он.
Да не дала гульба царевичу счастьишка.
Опостылели ему ласки блудные,
Поцелуи расчетливо- хладные.
Решил он в конце остепениться.
Да жениться - пришло уже времечко.
Пошел он в земли восточные, дальние
Где шурин отца его царствовал,
дочка царская красою изрядной
и умом недюжинным славилась.
Со сватами вскоре отец ее,
да и батюшка-царь дал согласие.
«Вот же истина, в счастье семейном-то»
-порешил царевич на радостях.
Две зимы миновало с весною.
А наследников нет у царевича.
А еще прознал он, что женушка
учинила измену с дружинником
Захотел казнить он дружинника,
а царевну –в темницу глубокую,
да махнул рукой он отчаянно
и в путь далекий немедля отправился.
Прибыл он в земли нехоженные,
где все-от мала до велика
игрою азартною тешились.
« Может, в этом и есть-таки истина»-
призадумался путник наш ветреный .
Принялся он играть, да проигрывать,
так остатков богатств и лишился он .
Закручинился он, опечалился.
Не пойти ль нам, царевич, в разбойники?»
-надоумил его друг-дружинничек
По дорогам,лесам промышляя мы,
соберем, знать, деньгу здесь немалую…
А еще пришла тут мыслишка мне
чтоб весь город держать под началом нам
Дань с купцов собирая, разбойную».
Не по сердцу то было царевичу,
но решил он попытать таки счастьишка.
«Авось в власти большой над людишками
есть таки эта самая истина?»
Вскоре видит он, властью разбойною,
Стал сильней он царя его-батюшки:
все купцы-торгаши, да ростовщики
перед ним расстилаются-ползают,
по гроб жизни ему должны –обязаны.
Но тоска-то его не оставила
Стала только сильней, нестерпимее.
Тут царевич с места насиженного,
да пригретого снялся, да тайной
город свой покинул, разбойничий.
И пошел он опять, неприкаянный,
но отныне один-одинешенек.
Вышел вечером к морю он синему,
а на нем моряки- мореплаватели
ходят, рыбу ловя сетью длинною.
На корабль они взяли царевича,
да за море по просьбе доставили,
в страну мудрецов и наставников
да и людом ученым богатую.
Усмехнулись мужи те ученые
разузнав, где царевич неопытный
отыскать вознамерился истину
Вразумили его посоветовав,
научиться наукам-премудростям.
«А не во многих ли знаниях, счастие?
-он подумал,-ведь вот она-истина!»
День за днем, год за годом, с наставникоми
овладел он наукой- премудростью,
и достиг он высот и немалых же,
да и степень обрел он ученую.
Вот только раз, внезапно, задумавшись
понял он, что все эти великие,
механизмы премудрые, чудные
не дружны оказались все ж с истиной,
и хоть жизнь упрощают и прибыльны,
Не приносят они людям счастия,
Развращают они лишь досугом их.
Встал на следующий день ранним утречком,
да в дорогу царевич отправился.
Повстречал по пути он потешников ,
музыкантов бродячих талантливых.
По душе пришлась музыка ладная.
И открыл он талант песни складывать,
да петь так, что просто заслушаешься.
Испытал он радость и счастие,
коих не изведывал ранее.
Сластью творчества сердце наполнилось.
Но недолго душа его радовалась.
Были сладкими песни да ладными,
да прошло невеликое времечко
- и тут стали его песни нескладными.
Народец, что их раньше нахваливал,
Его взашей гнал с пиров теперь свадебных,
да гостиных и с праздничных ярмарок.
И пошел царевич в сторонушку
родную, сторонку родимую.
Где уже стал царь стар, его батюшка.
И наследника ждал он, царевича
Шел царев сын горами высокими,
да долами, степями широкими.
Вышел снова он к дубу старинному ,
дубу также как прежде ветвистому.
Сел под ним и заплакал слезами он
Одолела печаль его горькая .
Все о том, что потратил он времечко,
Но так и не встретил он истину.
Путь был долгий, спешил он на родину,
И взалкал под конец он с дороги-то.
Сунул руку в суму он дорожную,
А уж нет в ней уж хлеба ни крошечки.
Только в дальнем углу да на донышке,
его пальцы вдруг что-то нащупали.
И достал он хлебец позабытый,
Еще в юности нищим подаренный.
Нет на нем ни гнилья и ни плесени
Крест увидел он сверху, распятие.
Символ Жизни, смертям посрамление.
Вкусил хлебец он, сердцем радуясь
и познал в тот же миг Правду-Истину,
Христом-Богом в сей мир принесенную.
Открылись очи, доселе закрытые.
Возопил он, ликуя от счастия,
из глубин сердца оттаявшего:
«Христе Боже, помилуй мя, грешного!»
Знать, не там искал Правду я Истину.
Лишь жалею, в годах и в сединах я.»
Вдруг явился царевичу дедушка,
старичок , что хлебец ему даровал.
-Благодарствую старче, что дал мне подарочек,
что открыл непутевому истину.
Только что не сказал ты мне сразу же,
не пошел бы я в страны заморские.
Не терял понапрасну б я времечка…
-Эх, царевич, да разве услышал бы ты
речи мудрые, да им бы последовал?
Вот прошел ты дорогами дальними,
пережил, пострадал, да попробовал,
что почем в этой жизни-то суетной.
Ты готов стал принять эту истину.
Вот она пред тобой и открылась-то