Николай Васильевич Гоголь в своем знаменитом произведении подчеркивает, что "Вся эта повесть есть народное предание. Я не хотел ни в чем изменить его и рассказываю почти в такой же простоте, как слышал."

Однако, оказывается, у народного предания есть второй вариант. С хеппи, представьте себе, эндом.

Он описан в книге известнейшего фольклориста 19 века А. Афанасьева "Волхвы, колдуны, упыри в религии древних славян":

"Рассказывают еще, что некогда, в старые годы, умер отчаянный безбожник; тело его вынесли в церковь и приказали дьячку читать над ним псалтырь. Этот догадался захватить с собой петуха. В полночь, когда мертвец встал из гроба, разинул пасть и устремился на свою жертву, дьячок стиснул петуха; петух издал обычный крик - и в ту же минуту мертвец повалился навзничь оцепенелым и неподвижным трупом".

Вот и всего-то. А Хома до такого петушиного лайфхака не додумался. При всем при том, что петух горланил по соседству. Его всего лишь нужно было протащить в церковь и ущипнуть как следует. Вместо того, чтобы заливать свою беду горилкой в дневное время и строить планы побега, лучше бы петуха украл. Хотя ему, конечно, простительно - он же не выпускник Хогвартса, экзамена по защите от темных искусств не сдавал...

С нашей литературной нечистью, кстати говоря, приятно иметь дело: она у нас культурная, дисциплинированная. Сказано - отбой по крику петуха, значит - отбой! Панночка падает обратно в гроб, Гелла и Варенуха улетают в окно, не добравшись до Римского ... А вот, к примеру, в некоторых британских готических новеллах 19 века нечисть куда наглее и анархичнее, ее петушками не напугаешь.

Кстати, меня всегда удивляла некоторая странность в "Вие": как барышня, владевшая левитацией и командовавшая полками вурдалаков, позволила столь легко себя убить? Почему не позвала во время избиения поленом на помощь вурдалаков, как в церкви? Что-что? Хома читал молитвы во время полета, говорите? Так почему же они ему в церкви не помогли?

В общем, какая-то брешь в логике.

А Гоголь чуть лукавит, говоря, что рассказывает предание "почти в такой же простоте, как слышал."

Народное предание - это про алгоритм. Знаешь петушиный алгоритм - выиграл. Не знаешь - проиграл.

Гоголь же придал этой истории глубину: во-первых, Хома наказан за свои пороки; во-вторых, он струсил, а значит, не смог победить ( а в третьих, провалил тест на ай-кью: книжки надо читать, хотя бы сказки.)

Лучше всего суть Вия определил, на мой взгляд, Набоков, сказав, что в гоголевском произведении " у героя и окружающих нелюдей мир общий, но герой пытается выбраться из него, сбросить маску, подняться над этим миром".